Как вам такой способ сдувания?
Когда мы отсмеялись, нам рассказали, что когда нужно, чтобы страницу перевернули, списывающему достаточно как бы невзначай тюкнуть по стеклу – и снаружи страницу перевернут.
Мы уходили, когда по следующему ряду скоб обезьяной метнулся вверх еще один пацан – кому-то внутри понадобилась помощь…
– Не, ну, блин, народ пошел ушлый… – говорил мне Миут по дороге домой. – В прошлом году такого не было, это кто-то сейчас придумал, на фиг…
На следующий день я пошел, как обычно по воскресеньям, к Жанне. И она, когда мы пообедали, и сидели по обыкновению на диване (она всегда выспрашивала, как у меня дела в школе), вдруг сказал:
– Толя! Как-то не ко времени сейчас говорить – мне так хорошо! Но – что поделаешь…
– Ты говори, Жанна, я слушаю… – мне тоже было хорошо.
– Толь, я выхожу замуж. Дней через десять закончу принимать экзамены, и увольняюсь – возвращаюсь в Барнаул.
– А кто он, Жанна? – спросил я. Честно говоря, я не удивился известию – этого следовало ожидать. У нас с ней была любовь без будущего. Ну, если наши отношения можно было назвать любовью.
– Так кто он?
– Мой однокурсник! У него тоже в семье не сложилось, развелся, и вот мы встретились на конференции, разговорились, и он предложил попробовать. Я ему всегда нравилась раньше…
– Жанна! Ты ведь не обязана мне говорить!..
– Толь, мне было с тобой хорошо. Знаешь, как-то надежно, спокойно, и очень здорово. И может быть, тебя мне не будет хватать какое-то время. Но моему Кольке нужен отец!
Я обнял ее. Ее тонкое тело прильнуло ко мне, она словно бы хотела прижаться так тесно, чтобы слиться со мной. И меня охватила такая печаль… Эта женщина была бы таким прекрасным спутником жизни. Но годы, годы… Десять лет разницы! Да и судьбой моей должна была стать другая!
Я глубоко вдохнул запах духов Жанны, и сказал:
– Знаешь… Давай устроим пир плоти на прощание! Следующий выходной! Да, и еще вот что – во дворе ведь у тебя летний душ в сарае? Я на крыше бак видел! Он как, функционирует?
– Конечно! Я каждый день прихожу с работы и обкупываюсь!
– Ты налей воды заранее, чтобы она до обеда в воскресенье нагрелась, ладно?
– Хорошо. А что ты задумал?
– А вот узнаешь!
И я поцеловал ее в нежные губы. А потом она ответила мне. А потом… мы как-то вдруг оказались в спальне и вновь любили друг друга, но на этот раз – как-то яростно, сплетаясь, словно змеи, то и дело переворачиваясь на спину, и тогда другой оказывался сверху.
Но когда я шел домой – на душе у меня было горько. Как бывает всегда, когда предстоит расстаться навсегда с очень хорошим человеком…
Следующий экзамен был по математика «устно». И здесь я был во всеоружии.
Я помнил, что главная моя задача – попасть во время решения практической части билета к доске у двери.
Чтобы могли готовиться к сдаче экзамена одновременно по три человека, перед экзаменом кроме доски на стене посередине, ставились по бокам еще две приставные доски – каждая на два табурета. Одна – в углу у окна, а вторая – прямо у входной двери.
Моей задачей было попасть к доске у двери. Это решало все мои проблемы, и я долго стоял, не заходя на экзамен, чтобы войти именно тогда, когда по всем расчетам для меня освободится именно эта доска из трех.
Когда я вошел, взял билет и громко сказал: «Номер три», за дверью послышался шум – мои одноклассники возбужденно обсуждали странную закономерность – я вытаскивал только первые билеты!
Вы ведь знаете, что первые номера всегда все экзаменуемые знают лучше, чем последние – ну, это закономерность, проистекающая из того, что все всегда начинают-то учить сначала, поэтому первые билеты изучаются на свежую голову, да и времени им уделяется всегда больше!
Все правила и теоремы, которые можно было выучить, я выучил, но вот практическая часть… Уравнения нужно было решать сразу на досках! И я попал именно к той доске, к которой нужно!..
Я заканчивал переписывать на доску примеры, когда дверь класса приоткрылась и чуть слышный шепот Миута потребовал:
– Билет! Поверни билет, чтобы было видно!
Билет, который у меня был в левой руке, я повернул к двери и услышал, как Миут начал диктовать кому-то:
– АБ плюс БС минус 3 икс…
И через некоторое время услышал,
– Все! Жди решения!
Я с умным видом принялся ждать. Что-то черкал на доске, что-то переписывал. Пока дверь класса не приоткрылась и чья-то рука не положила бумажный комок на ближайший к двери табурет, служивший опорой доске.
Оглянувшись, я взял бумажку, развернул и расправил ее, и скоро, бойко постукивая мелом, писал на доске решение уравнения.
Я получил «чятыри!» и вышел с чистой совестью. У дверей класса дежурили Миут и Нелька с бумагой и ручкой наготове – они представляли из себя лишь «передаточный мост», а выполняли задания сидящие в соседнем классе остальные трое наших «математиков» – они первыми с утра сдали экзамен и теперь трудились «на общее благо».
Мы зашли в этот «штаб» как раз перед тем моментом, когда случилось ужасное – наш «Дмитрий» вышел внезапно из класса, где сдавался экзамен, и застукал Нельку. И теперь в ярости проверял все пустые классы подряд, пылая жаждой «изловить и-списывальщиков (Кх-м-м!)»
– Дмитрий идет! – прокричал заскочивший в класс Каминский и, схватив газету с первой парты, споро спрятался за круглую печь в углу, причем прикрылся «от масс» развернутой газетой.
Я, свою очередь, схватил другую газету и быстро прошмыгнул за последнюю парту. Я сидел, закрыв лицо газетой, в которой продрал дырку, и потому все видел – как трясется слева от меня за газетой Каминский, как наши «решальщики» быстро спрятали все в парты и открыли задачники.
И когда Дмитрий Иванович, пылая жаждой мщения, ворвался в класс и задал сакраментальный вопрос:
– А выйи-чегой-т тут и-делаете? – он натолкнулся на недоуменные лица учеников, сдавших экзамен и теперь отдыхающих за просмотром любимых учебников по математике…
Внимательно осмотрев поверх стекол очков все вокруг и ничего не обнаружив подозрительного (даже Каминского за печкой), Дмитрий Иванович ушел.
Да, неисповедимы пути твои, господи…
Вечером мы гуляли по Бродвею, встречались то и дело с нашими одиннадцатиклассниками и десятиклассниками из «второй» школы, здоровались, болтали.
Было солнечно, безветренно, и мы все были одеты совсем легко – мальчишки в теннисках и брюках, девчонки – в ситцевых платьях.
Но только не Рукавишникова! Она шла нам навстречу, концы яркой косынки раскачивались на груди, а на голове она несла что-то вовсе уж вычурное.
И «босолапки» у нее были одного цвета с косынкой, блин!
Нас она миновала, не здороваясь и высоко задрав нос. Ну и ладно!
Однако Надька и Нелька придерживались другой точки зрения. И они принялись воспитывать меня. Нелька первая заныла:
– Толя, ты бы подошел к ней. Ты ведь виноват! Опозорил ее перед всеми! Это же надо спеть: С кем спит и с кем гуляет…»
– А она меня не опозорила? – отбивался я. – Она целовалась внаглую с этим… Еще и драться за нее пришлось!
– Драться, Толя, это с тебя не убыло, блин, так что нечего… – Это Миут «подсевал», ренегат хренов…
– Не буду я с ней первым разговаривать! – отрезал я.
– Жалко ее… – Надюха была самой доброй из нас. – Ходит, задрав нос, а сама… Толь, ну ты пожалей ее, она же хорошая девчонка. И тебя, поди, любит…
– Не буду! – отрезал я. – Сейчас не буду! Пока экзамены не сдадим…
– Ладно! – Надька ухватила меня за руку и затараторила: – На выпускном вы помиритесь! Обещаешь?
И я уступил. Надьке я отказывать не мог.
– Ладно… – сказал я.
И в этот момент вдали опять показалась идущая нам навстречу Варька.
Как по заказу! А действительно… И я впервые задумался над тем, что вообще-то Рукавишникова как-то уж очень кстати и вовремя появляется на моем пути.
И заподозрил предательство среди своих… А чтобы развлечься (я-то знал все наперед!) я сказал:
– Поспорим, что я на всех экзаменах буду вытаскивать только билеты с первого по четвертый? И учить буду только первые четыре билета!
И поспорили! Ни на что, просто так!
Следующим экзаменом была химия.
Сдавали мы этот экзамен в кабинете химии. Он был сделан когда-то путем отгораживания дощатой перегородкой части коридора. Вверху этой перегородки было застекленное окошко.
Когда в кабинет запустили первых четверых учеников и они сели готовиться, наша «химичка» Элла Арнольдовна (она была родом из Прибалтики) открыла дверь кабинета и спросила:
– Ну, кто пойдет сдавать экзамен без подготовки?
Мы все смущенно улыбались и молчали. Сдавать без подготовки можно было только лишь, если знаешь предмет идеально. Иначе даже отличник не застрахован от провала – мало ли, что окажется в билете…